Авторы статьи:
Елена Васильевна Онищенко
Владимир Насибуллович Шарафутдинов
Алексей Борисович Крыловский
Актуальность затронутой в статье проблемы применительно к туристскому сектору экономики вытекает из целей, обозначенных в Концепции технологического развития на период до 2030 года, а также в Стратегии развития туризма в Российской Федерации на период до 2030 года – обеспечение развития высокотехнологичных отраслей экономики, сохранение и развитие человеческого потенциала страны. На основе анализа дискурсов понятия «технологический суверенитет» в зарубежной и отечественной научной литературе, в том числе применительно к отраслевой направленности, проводится исследование технологических угроз и вызовов в сфере туризма, являющихся предпосылками выдвигаемой авторами концепции технологического суверенитета туристского сектора экономики России. По мнению авторов, в технологическую основу отечественной системы управления развитием туризма в регионах должно закладываться решение задач, связанных с созданием туристской технологической экосистемы, в основе которой – формирование цифровой экосистемы туристского сектора экономики с целью моделирования основных воспроизводственных пропорций региональных турпродуктов, а в конечном счёте, и параметров странового турпродукта.
Тема обеспечения технологического суверенитета в теории и практике развития экономики России в настоящее время вышла на первый план. В неё включены наука, образование, практически все уровни власти, бизнеса. Это обусловлено как необходимостью обеспечения конкурентоспособности отечественных товаров и услуг на внутреннем и внешних мировых рынках, повышением эффективности использования богатейшей ресурсной базы России, так и необходимостью увеличения темпов развития страны в условиях нарастающих межцивилизационных противоречий.
На сегодняшний день тема обеспечения технологического суверенитета охватывает 13 ключевых направлений развития экономики страны. В основном, как отметил Председатель Правительства РФ М.М. Мишустин, это автопром, авиастроение, железнодорожное машиностроение, металлургия, нефтегазовый комплекс и нефтехимия.[1]
Вместе с тем, достигать технологического суверенитета планируется и в других отраслях и сферах. Согласно утверждённой Правительством РФ таксономии приоритетных проектов, в первую группу вошли отрасли, «где степень локализации составляет менее 50%», «чаще это 10–20% и та продукция, которая в стране пока не производится». Во вторую группу вошли так называемые «проекты структурной адаптации», нацеленные на развитие инфраструктуры, позволяющей предоставлять услуги (Крючкова, Галиева, 2023). Если взглянуть на структуру валового внутреннего продукта России, то можно отметить, что на долю услуг в 2022 году уже приходилось более 50%.[2] А это значительная цифра, складывающаяся из деятельности научно-образовательной, в области информации и связи, финансовой, строительной сфер, здравоохранения и социальных услуг, сферы торговли, туристских услуг и др. – практически, всех отраслей и сфер, обеспечивающих функционирование туристской индустрии. Примечательно то, что она всё шире начинает охватывать и гуманитарную составляющую, в которой современные технологии играют не менее серьёзную роль, чем в отраслях промышленности, всё более активно участвуя в создании и использовании современных разнообразных интеллектуальных продуктов, в определении философских, мировоззренческих, геополитических, исторических путей дальнейшего развития современных цивилизационных образований.
В данной статье мы намерены затронуть проблематику технологического суверенитета туристского сектора отечественной экономики. Полагаем, что тема теории и практики повышения технологического уровня воспроизводства отечественных туристских продуктов также должна находиться в числе приоритетных задач. На это указывают два обстоятельства.
Во-первых, разбалансированное состояние въездных, выездных и внутренних туристских потоков на сегодняшний день весьма негативно отражается на платёжном балансе страны, вымывая из экономики страны десятки млрд долларов (табл. 1). В 2022 году экспорт услуг по статье «Поездки» сократился до 5,6 млрд долл. США, или на 74% по сравнению с 2015 г., а падение стоимости полученных услуг за рубежом или импорт по статье «Поездки» – до 20,5 млрд долл. США. Таким образом, сальдо платёжного баланса РФ по данному показателю хоть и уменьшилось, но до сих пор остаётся отрицательным (в 2022 г. – 14,9 млрд долл. США).
Во-вторых, принципиально важно подчеркнуть, что туристская продуктовая составляющая ВВП России, помимо её экономической значимости, имеет прямое отношение к физическому, духовному, психологическому оздоровлению населения, прямо воздействуя на сохранение и развитие человеческого потенциала страны. И это является одной из стратегических задач России в настоящий момент. Не случайно, практически все высокоразвитые страны, как правило, являются и туристски привлекательными, прежде всего, за счёт всё более широкого использования технологических платформ по самым разным направлениям развития туризма, придавая всё большее значение технологической стороне воспроизводства своих турпродуктов всех уровней и масштабов. А также благодаря активной целенаправленной поддержке этими государствами туристских секторов своей экономики, ежегодно вовлекающих не менее 80-90% своего населения, а в будущем, ориентиром является цифра турпотока, равная 100% населения региона или страны.
Это обусловлено прежде всего тем, что в создании и продвижении туристских продуктов участвует всё более значительная часть всех ключевых современных отраслей экономики, начиная с медицины, курортологии, транспорта, общепита, связи, архитектуры, строительства и заканчивая финансами, АПК, торговлей, ЖКХ и другими сферами. Причём «уровень туристской подвижности практически всегда выше там, где лучше система межотраслевого управления развитием регионов, особенно туристско-курортной специализации» (Романова, Шарафутдинов, Онищенко, 2019). Неуклонно нарастает и перечень научных дисциплин, вовлекаемых в сферу туризма, – от экономики и экологии до философии, истории, археологии, психологии, информатики, математического моделирования и других предметов, в конечном счёте, уже всё более полно и целостно охватывающих проблематику сохранения и развития человеческого потенциала современных цивилизационных образований. Особенно по линии таких современных направлений развития туризма, как цивилизационный, культурно-исторический, лечебно-оздоровительный, медицинский, религиозный, этнический, экологический, научно-образовательный, спортивный и многие другие, ежегодно вовлекая в сферу туризма ежегодные объёмы туристских потоков, сравнимых уже с численностью населения всей нашей планеты.
При этом примечательно то, что в отечественной экономике, применительно к спортивной отрасли, которая в настоящее время широко встроена в экономику туризма (спортивный туризм), по поручению Президента РФ В.В. Путина задача обеспечения технологического суверенитета уже чётко и ясно поставлена[4]. А вот в отношении экономики туризма пока этого не сделано. Хотя согласно исследованию Strategy Partners, «жители 94% российских регионов считают туризм одним из приоритетных направлений социально-экономического развития. При этом, более чем в 60% регионов считают, что увеличить объём туристических прибытий на 50% можно уже в ближайшие 3-5 лет» (Тамагут, 2023).
Целью данной статьи является исследование технологических угроз и вызовов в сфере туризма, являющихся предпосылками выдвигаемой авторами концепции технологического суверенитета туристского сектора экономики.
Для написания данной статьи основными источниками послужили научные труды исследователей, посвящённые проблематике технологического суверенитета, а также роли технологий в сфере туризма. Анализ зарубежного опыта, включая концептуальное видение технологического суверенитета, представлен в работах K. Blind, S. Couture, J.Edler, R. Frietsch, M. Joshi, S. Kimpeler, F. Kratochwil, H. Kroll, C. Lerch, M. Mazzucato, T. Reiss, F. Roth, I. Schieferdecker, T. Schubert, J. Schuler, S.Toupin, R. Walz и др. Среди них присутствуют и примеры, затрагивающие область технологического суверенитета цифровых технологий, считающиеся ключевыми для каждого государства (Beltran, 2016; Наche, 2017; ASD, 2020; Crespi et al., 2021).
Исследованию особенностей технологического суверенитета в российских условиях последних лет посвящены работы отечественных учёных, таких, как А.А. Афанасьева, А.Н. Афонина, В.М. Бондаренко, Е.Г. Бондарь, В.Е. Дементьев, А.В. Ефимова, Н.Н. Киселёва, Г.Ю. Пешкова, И.М. Рыжова, А.И. Сироткина, Т.Д. Степанова, С.А. Тихоновскова, Е.С. Янковская и другие, которые рассматривали данное понятие в контексте выработки стратегии технологического суверенитета России.
В сфере туризма данная проблема практически не обсуждалась, не считая нескольких публикаций, где рассматривалось импортозамещение как процесс сокращения доли выездного туризма в пользу внутреннего туризма и выработка вектора его развития на перспективу (Романова, Ветитнев, 2015; Сычёва, 2017; Редькина, 2022; Шульгина, 2023 и др.). Вместе с тем технологии в туризме – широко обсуждаемая тема как за рубежом, так и в России, нацеленная на совершенствование систем управления развитием туризма с помощью инновационно-сервисных, геоинформационных, информационно-коммуникационных, маркетинговых и иных технологий, использующихся сегодня всё шире и шире для обеспечения конкурентоспособности туристских продуктов всех уровней и масштабов, включая региональный. Именно данная область исследований, на наш взгляд, сегодня является самой дискуссионной и заслуживающей рассмотрения и выдвижения новых гипотез, связанных с обеспечением технологического суверенитета туристского сектора экономики на уровне регионов.
Для достижения цели использовались общенаучные методы и специфические экономические приёмы исследования: описательный метод, структурно-функциональный анализ, абстрактно-логический метод, контент-анализ, метод сравнительного анализа, систематизации и интерпретации данных, компаративный анализ, экспертные оценки.
В мировой науке учёные чаще всего утверждают, что «дискурсы суверенитета функционируют как самолегитимизирующий защитный механизм государств, сталкивающихся с вызовами внешней среды» (Kratochwil, 2006); что рост технологического суверенитета является результатом растущего спроса на то, чтобы государства сохраняли свою способность действовать стратегически и автономно в эпоху усиления глобальной конкуренции, основанной на технологиях (Mazzucato, 2018); рассматривают технологический суверенитет «как средство для достижения основных целей инновационной политики – поддержания национальной конкурентоспособности и наращивания потенциала для проведения преобразующей политики» (Edler, J. et al., 2020); отмечают, что «конкуренция все больше осложняется геополитическими противоречиями, а также открытыми разногласиями по поводу основных ценностей» (Joshi, 2019), включая цивилизационные.
Вместе с тем, в последние годы происходит переосмысление данного понятия в различных направлениях, в частности, как отмечает S. Couture и S. Toupin, «понятие суверенитета все чаще используется для описания различных форм независимости, контроля и автономии над цифровой инфраструктурой, технологиями и данными» (Couture, Toupin, 2019). Следуя этой точке зрения, за рубежом технологический суверенитет определяют как «способность страны (или группы стран) автономно генерировать технологические и научные знания или использовать технологические возможности, разработанные извне, путем активизации надежных партнерских отношений» (Edler et al., 2020; ASD, 2020). Концептуально технологический суверенитет концентрируется на наращивании потенциала и защите доступа к технологиям (March, Schieferdecker, 2021; Edler et al., 2020).
В 2023 году немецкие учёные J. Edler, К Blind и другие обозначили ряд существенных положений, пополнивших теорию обеспечения технологического суверенитета, которую можно использовать в любом государстве. Во-первых, по их мнению, должны быть выделены «четкие критерии для определения тех технологий, в отношении которых государство или группа государств будет предпринимать действия для повышения суверенитета. Во-вторых, для идентификации таких технологий важно точно определить, в каком функциональном контексте соответствующая технология считается критической, поскольку это будет определять, почему, как, в какие сроки и с какой степенью срочности ее необходимо решать» (Edler et al., 2023). И далее, что для нас представляется весьма важным, исследователи выделяют «три основные функции на системном уровне, для которых государство или группа государств должны иметь достаточную свободу действий с точки зрения критических технологий: 1) технологии, выполняющие центральные государственные функции (оборона, безопасность); 2) технологии, поддерживающие долгосрочную экономическую конкурентоспособность; 3) технологии, поддерживающие стремление к социальным предпочтениям в контексте целенаправленной социально-технической трансформации» (Edler et al., 2023).
В России взгляды на понимание технологического суверенитета неоднозначны. Но заслуживает внимания позиция практиков-стратегов. Например, Консорциум Леонтьевский центр – AV Group при разработке стратегий развития регионов страны в первую очередь делает ставку «на развитие умной экономики», «на появление в России полюсов инновационного роста», понимая, что «технологический суверенитет – это не следствие ущербности (изоляции, отсталости и т.д.), это вызов, который стоит перед всеми странами мира» (Алексей Крыловский, 2023).
Применительно к сфере туризма данное понятие также невозможно рассмотреть, не затронув глобальные вызовы и тренды развития мировой экономики, среди которых можно выделить следующие.
Во-первых, это превращение мировой туриндустрии в одну из самых динамично развивающихся, устойчивых и быстро растущих секторов экономики. Об этом свидетельствуют следующие цифры. С 1950 по 2019 годы международный туристский поток вырос в 58,4 раза, поднявшись от 25 до 1460 млн человек, а общий (с учётом внутренних туристов) уже в 2015 году перевалил за 7 млрд человек, превысив численность населения Земли[5]. Аналогичный количественный рост отразился на поступлениях от туризма, доходы которого за 69 лет выросли в 739 раз, достигнув отметки в 1,478 трлн долл. США в 2019 году (рис. 1). То есть именно в таком объёме он в определённой мере удовлетворял спрос со стороны совокупных мировых туристских потоков (внутренние + международные). В последующие годы из-за пандемии коронавируса и введённых странами ограничений на поездки данные показатели значительно снизились. Однако по оценкам экспертов UNWTO в 2023 году международный туризм продолжит восстановление, достигнув показателей от 80% до 95% от допандемийного уровня (Мягкова, 2023).
Данный прогноз подтверждают и количественные показатели деятельности крупнейших в мире ритейлеров в индустрии туризма, представленные в таблице 2.
Несмотря на проседание мирового туристского рынка в пандемийные годы, отличающиеся также сокращением кадров в туротрасли, мы можем наблюдать стабильное увеличение продаж самых высокотехнологичных компаний, занимающихся турбизнесом. Так, валовые продажи мирового лидера «BookingHoldings» (США) с 2019 года выросли с 96,4 млрд дол. США до 121,3 млрд дол. в 2022 году, увеличившись в 1,3 раза. У крупнейшей в мире туристской платформы B2B «Global Business Travel» (США), предоставляющей программное обеспечение и услуги для управления поездками, расходами, встречами и мероприятиями для компаний любого размера, только за 1 квартал 2023 года выручка составила 578 млн дол., что на 65% больше, чем в 1 квартале 2022 года[1]. Доковидные показатели восстанавливают и другие компании, стабильно показывающие свой рост.
С этих позиций вполне обоснованно можно утверждать, что ежегодно сформированные туристские продукты мировой туриндустрии для удовлетворения спроса со стороны совокупных мировых туристских потоков не могут сегодня устойчиво воспроизводиться без создания необходимых для этого технологических основ, или, говоря современным языком, необходимой в настоящее время туристской технологической экосистемы, базирующейся на цифровых платформах, охватывающих все привлекательные пространства нашей планеты. Это особенно важно для развития туризма в регионах современной России.
Во-вторых, сформировался тренд расширения спектра отраслей и сфер деятельности, вовлекаемых в создание и продвижение туристских продуктов мировой туриндустрии на основе принципов комплементарности (дополняемости услуг) и выгоды для всех её участников. Сегодня в этом процессе участвуют до 60 отраслей и сфер деятельности современной мировой экономики. Для формирования сетевых конструкций используются Интернет-технологии, интегрируя туристские фирмы, транспортные и страховые компании, средства размещения, экскурсионные фирмы, предприятия питания, аттрактивной инфраструктуры, банковские учреждения и другие в комплексный турпродукт. Более того, цифровые решения как раз-таки являются ключевыми элементами развития туризма. Это цифровые платформы, через которые туристы могут получить доступ ко всему миру; Sharing Economy (от англ. share – делиться) – модель коллективного пользования товарами или услугами без обязательного владения; технологические гаджеты (Интернет вещей, приложения к телефону, чат-боты, виртуальная реальность); технология Big data; искусственный интеллект, а также всё, что помогает потребителям в выборе – онлайн-отзывы, peer reviews и контент, генерируемый туристами и др. (Морозов, Морозова, 2020).
Это означает, что в экономическом пространстве планеты уже создана и неуклонно совершенствуется туристская технологическая экосистема, обеспечивающая создание страновых и региональных турпродуктов, как органических составляющих ВВП соответствующих уровней экономики. С одной стороны, эти турпродукты представляют собой всё более и более расширяющийся веер товаров и услуг, востребованных туристами в пространстве их пребывания, а с другой, они совершенно различны, как с точки зрения масштабов и пространственно-временных координат их воспроизводства, так и перечней отраслей и туристских ресурсных баз, которые вовлекаются в этот процесс. Безусловно, каждая страна по-своему обеспечивает создание совокупности информационных ресурсов с целью управления, координации и синхронизации деятельности отраслей, входящих в туристские сектора её регионов. Для России это имеет особенно важное значение, учитывая то, что она является самым большим по площади государством мира (17,133 млн кв. км), занимающим 1/8 часть земной суши и располагающим огромным туристским потенциалом.
В-третьих, воспроизводство мирового, страновых и их региональных турпродуктов всё более вызывает необходимость разработки и внедрения такой методологии формирования и использования туристской технологической экосистемы, которая бы обеспечивала неисчерпаемость и не ухудшение туристской ресурсной базы всех уровней мировой экономики, не допуская проявлений овертуризма, выходя не только на устойчивость развития туризма данных территорий, но и на обеспечение сравнительно высокого социально-экономического уровня развития местного населения стран и их регионов, вовлекающих туристские потоки в свои пространства.
Лидером в этой области является Китай, в котором ещё с середины 90-х годов XX в. планомерно ведётся работа по созданию более 500 «умных городов»[2]. Сегодня 12 из них входят в число самых высокотехнологичных согласно «Smart City Index 2022».[3] Например, с 2020 года в стране запущен проект строительства города «Облачная долина», которым будет полностью управлять искусственный интеллект. С помощью датчиков и устройств с доступом к Wi-Fi, он будет собирать информацию обо всём, включая жителей и туристов, – от погоды и уровня загрязнения до пищевых привычек, что позволит автоматически удовлетворять их потребности (Jingle, 2020). Положительной тенденцией является то, что умные города начинают появляться даже в странах Африки (Решетников, Васильева, Третьякова, 2021).
В этих условиях, как обозначено в Концепции технологического развития на период до 2030 года (далее – Концепция), «приоритетом технологической политики становится достижение технологического суверенитета – наличие в стране (под национальным контролем) критических и сквозных технологий собственных разработок». Учитывая при этом, что только в текущем десятилетии «технологическое развитие Российской Федерации в среднесрочной перспективе будет находиться под воздействием, с одной стороны, ряда внешних и внутренних угроз технологического отставания и деградации российской экономики, с другой – открывающихся новых возможностей ускорения ее инновационно ориентированного роста» (Концепция, 2023).
С этих позиций, исходя уже из явно выраженных глобальных трендов мировой экономики применительно к туристскому сектору развития экономики современной России в среднесрочной перспективе, как мы полагаем, следует выделить следующие технологические ключевые угрозы, в настоящее время уже хорошо прописанные в принятой Концепции.
Первой угрозой, которая, на наш взгляд, имеет прямое отношение к отечественному туристскому сектору, является его недостаточная способность адаптироваться к глобальным трендам мировой экономки, что может привести и приводит «к структурным деформациям экономики» туризма, так как «резкое ускорение процессов создания и распространения качественно новых технологий, в том числе цифровых, радикально меняет рынки» (Концепция, 2023). В том числе, неизбежно меняя объёмы и структуру для экспорта отечественных турпродуктов всех уровней и масштабов, воспроизводимых туристским сектором экономки современной России.
Вторая угроза – это то, что происходит «усложнение технологий, особенно в области микроэлектроники, вычислений, новых материалов, системотехники, требующее развития соответствующих компетенций и глубокой кооперации исследований» (Концепция, 2023). Для отечественного туристского сектора экономики эта угроза находит своё проявление в том, что мы пока практически не располагаем полной цифровой туристской экосистемой в экономике России. В результате не имеем соответствующих компетенций, основанных на глубокой кооперации многодисциплинарных и многоотраслевых исследований как внутри самого туристского сектора, так и на уровне федерации по вопросу его места и роли в структуре отечественной экономики. Не говоря уже об адекватном сопоставлении с туристскими секторами экономически и туристски высокоразвитых стран. В том числе вследствие того, что экономика туризма в нашей стране из-за своей слабой цифровизации является одной из самых статистически непрозрачных, а, следовательно, и наш туристский сектор является одним из наиболее слабо управляемых, а потому и наиболее проблемных секторов отечественной экономики.
Третья угроза, имеющая непосредственное отношение к туристскому сектору экономики России, – это «влияние на глобальную экономику климатических изменений, стимулирующих распространение энергосберегающих и «зеленых» технологий, а также ограничительные меры на импорт и потребление углеводородов и сырьевых товаров» (Концепция, 2023), что выдвигает задачу перевода на «зелёную» экономику туристского сектора в масштабе, как минимум, порядка 60-ти отраслей и сфер деятельности. Это предполагает не только оцифровку всей имеющейся туристской ресурсной базы (природно-рекреационные, культурно-исторические, материально-технические и прочие ресурсы), постоянный её мониторинг, но и расширение турпродуктовой линейки в сторону экологизации. Ответом на глобальную угрозу с целью преодоления разрыва между технологической сферой и биосферой для минимизации ущерба природе может быть развитие в туристском секторе экономики природоподобных технологий, которые не наносят урон окружающему миру, а, наоборот, нацелены на обеспечение с ним гармонии. К тому же следует учитывать и то обстоятельство, что согласно Стратегии развития туризма в России до 2035 года объём внутреннего и въездного турпотока с 62 млн в 2022 году должен будет возрасти к 2035 году до более 144 млн туристов в год (Стратегия, 2019). А, следовательно, и объём нашего странового турпродукта должен будет, как минимум, более чем удвоиться с тем, чтобы спрос со стороны такого объёма внутреннего и въездного турпотока был удовлетворён как в отношении туристского пространства страны в целом, так и в отношении её регионов и воспроизводимых в них региональных турпродуктов.
Четвёртая технологическая угроза видится в системных нарушениях «баланса спроса и предложения на ряде глобальных товарных рынков, включая рынки энергоносителей, металлов, удобрений, продовольствия» (Концепция, 2023). По нашему мнению, эта угроза имеет прямое отношение к глобальным и региональным туристским рынкам, где из-за определённого технологического отставания мы вполне можем столкнуться с нарушениями баланса спроса и предложения как в отношении странового турпродукта, так и региональных турпродуктов во многих регионах нашей страны, особенно туристско-курортной специализации.
Пятой технологической угрозой, как она сформулирована в Концепции, является «формирование в наиболее развитых странах новых стандартов уровня и качества жизни, в том числе в сфере здравоохранения, образования, жилья и безопасности» (Концепция, 2023). Здесь, применительно к отечественной туристской сфере, мы также в определённой степени отстаём, так как в развитых странах мира в их туристских сферах уже широко практикуются стандарты как создания базовых туристских продуктов (транспорт, проживание, питание), прежде всего, в мировых отельных и ресторанных цепях, так и мотивирующих туристских продуктов (медицинских, курортных, спортивных, религиозных, этнических, гастрономических и др.), предлагаемых внутренним и въездным туристским потокам.
Шестая технологическая угроза проистекает из того, что «Российская Федерация в целом отстает от наиболее развитых стран в развитии и внедрении сквозных технологий»[4] (Концепция, 2023). Примеры их использования зарубежными странами представлены в таблице 3.
Вместе с тем, особо хочется отметить актуальность внедрения и использования технологии больших данных Big Data в деятельность многоотраслевого туристского сектора экономики России, где при создании турпродуктов требуется как сквозным образом «прошивать», так и одновременно «сшивать» (сопрягать и синхронизировать) функционирование десятков современных отраслей и сфер экономики как в пространстве страны, так и её регионов. При этом нарастающее многообразие совокупностей локальных турпродуктов (лечебно-оздоровительных, культурно-исторических, гастрономических, развлекательных, спортивных и многих др.), наполняя туристское пространство регионов России, должно практически синхронно и сопряжённо удовлетворять всё более индивидуализирующийся спрос со стороны миллионных турпотоков.
Всё это порождает необходимость сбора и обработки всё более огромных массивов данных в неуклонно расширяющихся процессах воспроизводства региональных турпродуктов, без оцифровки и моделирования которых в настоящее время управлять их устойчивым воспроизводством уже практически невозможно. При этом, что принципиально важно, эти технологии, как минимум, не должны уступать зарубежным аналогам, а значит отечественный туристский сектор также должен обладать устойчивым технологическим суверенитетом.
В то же время использование цифровых технологий в организациях и предприятиях индустрии туризма в России хоть и растёт, но является ещё явно недостаточным. Например, среди организаций гостиничного бизнеса и общественного питания в 2021 году облачные технологии использовали 29,9%, технологии сбора, обработки и анализа больших данных – 31,9%, цифровые платформы – 15,5%, Интернет вещей – 21,5%, геоинформационные системы – 6,6%, RFID-технологии – 14,4%, технологии искусственного интеллекта – 8,6%, промышленные роботы /автоматизированные линии – 3,3% (Цифровая экономика, 2023: 52,54).
Седьмую технологическую угрозу мы видим в определённой совокупности накопившихся в последние десятилетия и не решаемых должным образом проблем в экономике страны, которые в той или иной мере затрагивают отрасли экономики, охватываемые современным туристским сектором. Одна из них – низкая патентная и публикационная активность, в том числе в сфере туризма от стран-лидеров – США, КНР и стран Западной Европы. Исследование, проведённое в 2022 году сотрудниками Сочинского государственного университета, показывает, что в базе данных e-LIBRARY содержится недостаточное количество журналов, предназначенных для публикации результатов научных исследований в сфере туризма и гостеприимства. Как отмечают учёные, «всего журналов по экономическим наукам 1,66 %, а по туризму – 0,07%. При этом журналов, рекомендованных ВАК по экономике – 9,03%, по туризму – 0,18%. Анализ журналов в Ядре РИНЦ и Базе данных RSCI показал, что журналы по туризму отсутствуют, по экономике они составляют в среднем 3,5%». И далее делается вывод о том, что «исследований в области туризма, рекреации и гостеприимства на сегодняшний день неизмеримо мало, эта предметная область не входит в перечень приоритетных, несмотря на то, что это один из важнейших аспектов здоровьесбережения населения, особенно в условиях новой реальности» (Гриненко, Приходько, 2022: 38).
«Низкая мотивация разработчиков технологических решений к созданию соответствующих производств», в том числе из-за дефицита финансовых ресурсов и «относительно небольшой емкости внутреннего рынка крупномасштабной высокотехнологичной продукции» (Концепция, 2023) применительно к сфере туризма отражается на уровне региональных и странового турпродуктов, которые до настоящего времени пока не имеют ни нормативно-законодательных, ни статистических определений, ни серьёзных разработок должного технологического уровня систем управления их устойчивым воспроизводством (Онищенко, Шарафутдинов, Гордиенко, 2018: 109-167). Достаточно отметить, что только за последние несколько десятилетий управление экономикой туризма в современной России многократно меняло свою ведомственную принадлежность от Минэкономики России, Минспорта России, Минкультуры России, самостоятельного ведомственного функционирования Федерального агентства по туризму и опять Минэкономики России, что не могло не сказаться, в том числе, на технологической стороне управления её развитием и угрозе качества государственного управления туризмом вообще.
Недостаточный уровень венчурного капитала (а здесь другая угроза – достаточность инвестиций и инвестиционных инструментов, с одной стороны, и качество инвестиционных проектов, с другой), направленного на реализацию инновационных проектов в сфере технологий, оказывает негативный эффект на стартапы, затрагивающие многоотраслевой туристский сектор экономики. По аналитическим данным портала Venture Guide, российский рынок венчурных инвестиций, направленных, главным образом на разработку программного обеспечения для бизнеса, в 2022 году сократился на 57%, составив 1,1 млрд дол. Согласно оценкам венчурного фонда Leta Capital (Россия), в 2022 году из России ушло около 70% стартапов, финансируемых иностранными компаниями[5]. В первом полугодии 2023 года по сравнению с аналогичным периодом прошлого года количество сделок сократилось на 65%, объём инвестиций – на 98% [6]. Однако рыночная ниша по поиску и бронированию туров, управлению туристической и гостиничной деятельностью, применению искусственного интеллекта в сфере туризма, программного обеспечения для создания виртуальных туров и онлайн-путеводителей признаётся на международном уровне весьма перспективной.
Далее еще одна суперугроза – кадровое обеспечение туризма. Проблемой, непосредственно имеющей отношение к туризму, является «отток талантов и высококвалифицированных кадров за рубеж, уменьшающий возможности научного и технологического развития страны» (Концепция, 2023). Дело в том, что зачастую это происходит по маршрутам международных турпотоков, формирующихся в мире, как правило, под воздействием так называемой «мягкой силы» туризма». Причём, её материальным и духовным носителем являются прежде всего региональные и страновые турпродукты, в которые хорошо «вшиты» цивилизационные духовные и материальные ценности своих цивилизаций. Значительную роль в трансформации туризма как инструмента «мягкой силы» сегодня приобретает цифровизация, так как через неё «происходит интеграция цифровых технологий в бизнес-процессы, операции и принципы создания новых туристских впечатлений» (Черевичко, 2022). Исходя из этого, в настоящее время уже не просто формируются туристские пространства регионов, прежде всего высокоразвитых стран, но они одновременно начинают трансформироваться в современные туристские технологические экосистемы. На это прямо указывает всё более широкое распространение в этих странах так называемого платформенного подхода в процессе развития туризма, а на его основе всё более активное создание и использование современных туристских технологических платформ, способных обеспечивать устойчивое воспроизводство высококонкурентных региональных и страновых турпродуктов (Sharafutdinov, Onishchenko, Nakonechnyi, 2020).
«Возникающие нарушения функционирования производственных систем (разрыв производственных цепочек) под воздействием санкционных ограничений в области технологий»[7] при непринятии должных мер может проявиться в форме «технологической деградации производственных систем в широком круге отраслей» (Концепция, 2023), в том числе затрагивая многие отрасли туристского сектора, который несомненно является своеобразной производственной системой в экономике страны. В последние годы происходит активная трансформация туристской сферы, где цифровизация не только изменяет структуру системы распределения туристов (через туроператоров), но и традиционно понимаемую цепочку создания стоимости туристского продукта – на переориентацию создания его ценности в виртуальном рыночном пространстве. Естественно, что без создания необходимой технологической экосистемы региональных и в целом странового туристского пространства современной России сама постановка вопроса об обеспечении технологического суверенитета отечественного туристского сектора теряет смысл, а, следовательно, и тема обеспечения конкурентоспособности отечественных турпродуктов всех уровней и масштабов неизбежно будет серьёзно осложнена.
С этих позиций предлагаемая нами концепция технологического суверенитета туристского сектора экономики России, формируемая, прежде всего, на региональном уровне, выглядит следующим образом.
Первое – это проработка в фундаментальной теории туризма общего представления о сути воспроизводственных процессов таких крупномасштабных турпродуктов, как региональные, агломерационные и страновые. При этом следует иметь в виду, что в отличие от любых локальных турпродуктов они создаются сопряжёнными действиями науки, власти, бизнеса и воплощаемыми в процессе синхронного взаимодействия десятков современных отраслей экономики, под воздействием спроса со стороны туристских потоков, вовлекаемых в пространства регионов и страны в целом. Если рассматривать региональный уровень, то речь идёт о взаимодействии, с одной стороны, привлекаемого в пространство региона туристского потока, а с другой – о перечне функционирующих отраслей и сфер деятельности туристского сектора экономики в пространстве региона, которые участвуют в устойчивом воспроизводстве регионального туристского продукта с широким веером турпродуктовой линейки, соответствующей запросам туристов.
Второе – как показывают результаты наших исследований в области обеспечения устойчивого воспроизводства регионального туристского продукта, речь идёт о построении информационно-аналит
